Когда в организме появляется новая бактерия или новый вирус, иммунная система натравливает на них Т-клетки, которые пытаются ухватиться за какие-нибудь специфичные молекулы вторгшегося патогена. Эти Т-клетки впоследствии превратятся в Т-клетки памяти: они будут помнить «нарушителя спокойствия», и если в будущем он снова возникнет в организме, то иммунитет уже будет знать, кто это и как с ним бороться.
Принято считать, что иммунная память формируется вот в таких столкновениях; иными словами, нет возбудителя — нет и памяти. Всё логично, но исследователи из Стэнфордского университета (США) взялись оспорить это утверждение. Они сравнили образцы крови, взятые у двадцати шести людей, у которых никогда не было ни ВИЧ, ни цитомегаловируса, ни вируса простого герпеса. Несмотря на это, во всех анализах были найдены Т-клетки, настроенные на распознавание этих вирусов, и половина из них — Т-клетки памяти. Свои результаты учёные опубликовали в журнале Immunology.
Откуда, спрашивается, у Т-клеток ложная память? Тут нужно понимать, что для иммунной клетки вирус — это всего лишь набор пептидов. Целый вирус — во всей, так сказать, неповторимости его облика — Т-клетка не видит. А отдельные пептиды у разных патогенов могут быть схожи. Например, вы запомнили, что у какого-то человека курносый нос или зелёные глаза. Но курносый нос и зелёные глаза есть не только у него, и если вы будете ориентироваться на черты, взятые отдельно от лица в целом, то рискуете спутать вашего знакомого с целой оравой курносых людей, а также с отдельной армией зеленоглазых.
Проверить, действительно ли иммунные клети путают патогены, оказалось легко. Исследователи ввели нескольким добровольцам вакцину против вируса гриппа H1N1, после чего обнаружили, что Т-клетки памяти настроились не только на вирус, но ещё на пару бактерий, у которых были белки, схожие с вирусными. Если же иммунным клеткам «показывали» пептиды, взятые от почвенных бактерий или, к примеру, от морских водорослей, то у Т-клеток появлялась способность узнавать ВИЧ.
С одной стороны, это объясняет известный феномен, когда привитые от кори дети меньше болеют и другими болезнями. А с другой — заставляет задуматься над новыми возможностями в создании вакцин: к примеру, можно ли специально создавать такие гибридные вакцины, которые защищали бы сразу от целого спектра патогенов? Наконец, тут есть над чем поломать голову специалистам в области молекулярной эволюции — ведь не может не интриговать то, что ВИЧ и морские водоросли, столь разные по организации и по образу жизни, оказались похожи своими белками.
