Палачи, пытки, виселицы были нормальной частью жизни средневековой Европы. Разве может историк обойти это стороной? Однако тема до того неприятна, что до самого последнего времени её в основном избегали.
Долгие годы мало кого из археологов интересовало то, что лежит под эшафотами. И лишь в последнее время в Германии сильно вырос интерес к феномену казни: как умирали приговорённые, как жили палачи?..
Например, Марита Генезис и её коллеги раскопали останки около семидесяти воров, содомитов и детоубийц, которых графы Кефернбурги казнили более 700 лет назад близ Алькерслебена неподалёку от Эрфурта на холме с прекрасным видом на торговый тракт, ведущий в Нюрнберг. Со скелетами теперь разбираются антропологи. Один из несчастных был связан, другой лежал рядом с железной цепью для удушения, третий — вместе с острым клинком.
Археология рассказывает чудовищные подробности, которых нет в письменных источниках. Например, историк Йост Аулер из города Дормаген отмечает: некоторые преступники висели так долго, что сгнивали и падали сами, после чего их презрительно сбрасывали в ямы на неосвящённой земле, как мусор. Г-н Аулер — «король виселиц»: вместе с коллегами он опубликовал уже три книги на эту тему, и последняя, увидевшая свет в прошлом ноябре, посвящена тому, как проводилось обезглавливание, на каких транспортных средствах доставляли осуждённых, как трупы продавали анатомам.
Рассказывают, что эпилептики, надеясь на исцеление, собирали и пили кровь знаменитого бандита Шиндерханнеса, снискавшего славу немецкого Робина Гуда. Есть легенда, гласящая, что голову пирата Клауса Штёртебекера насадили на пику, воткнутую в берег Эльбы.
Правда ли это? Говорить можно что угодно, поэтому историки больше доверяют археологии, чем письменным источникам, но в отношении средневековых казней почему-то до сих пор считается достаточным полагаться на легенды. Между тем, отмечает г-н Аулер, в течение многих лет виселицы и плахи были такой же нормальной частью пейзажа, как ветряные мельницы.
Сегодня отношение к этой страшноватой теме меняется. В этом году планируется начать раскопки семиметрового эшафота в Штирии на юго-востоке Австрии. Дальше к северу, в баварском Поттенштайне, исследователи работают с остатками виселиц.
Представление о жестокости средневековья возникло не на пустом месте. Во многих городах жертвы висели по несколько лет. Однажды в Аугсбурге близ Мюнхена таким образом кормили ворон сразу тридцать трупов. Самым позорным считалось колесование: человеку ломали рёбра и конечности, после чего привязывали к колесу и выставляли на всеобщее обозрение. Некоторые выживали, и их даже миловали, отмечает г-н Аулер.
Робер-Франсуа Дамьен, покусившийся на жизнь Людовика XV, подвергся ещё более изощрённым истязаниям: с помощью серы ему сожгли руку, сжимавшую кинжал, клещами сорвали плоть с рук, груди и бёдер, а в раны залили расплавленный свинец. Последовавшее за этим четвертование удалось не сразу, несмотря на то что его привязали сразу к шести лошадям. Пришлось разрезать мышцы на плечах и бёдрах.
Подобное случалось редко: в основном просто рубили головы. Осуждённый вставал на колени и ждал удара меча (топоры и плахи вошли в моду лишь в XVII веке).
Молодым палачам, конечно же, приходилось сдавать экзамены, но, несмотря на долгие тренировки на капусте, они часто промахивались и попадали по спине или черепу. Это можно доказать по отметинам на останках. Кстати, в этой связи можно вспомнить женский скелет, найденный на месте нового аэропорта Берлин-Бранденбург. Труп обнаружили в канаве возле деревни Зельхов в 15 км от ближайшего места казни. Череп лежал на голени, намекая на то, что женщину обезглавили. Но при этом почему-то не хватало почти всех шейных позвонков.
Чаще всего всё-таки вешали: обвязывали смазанную маслом верёвку вокруг шеи и сталкивали человека с помоста. Поскольку высота была не очень большой, шея ломалась редко. Обычно верёвка пережимала артерию, и в лучшем случае бедняга отключался сразу из-за прекращения нормального кровоснабжения мозга, но иногда жертву ожидало несколько мучительных минут сильного удушья.
Не забудем и о сжигании «ведьм»: делалось это так, чтобы не осталось ничего, кроме пепла.
Бывало, хоронили заживо: близ того же Алькерслебена найден скелет, погребённый под грудой камней. Человек умер, изогнувшись в отчаянной попытке выбраться.
Палачи пытали и калечили жертв в облаке миазмов. Неудивительно, что их избегали. Они носили перчатки, потому что никто не хотел к ним прикасаться. Профессия считалась недостойной, и трактирщики зачастую отказывались их обслуживать. Браки заключались только между семьями палачей. (Кстати, палачей прекрасно знали в лицо, а голову они закрывали вовсе не для того, чтобы не быть узнанными, а дабы уберечься от сглаза.) Кроме того, палачи не стеснялись торговать человеческим жиром, лобковыми волосами, пальцами и кусочками мозга, которые применялись для магической защиты.
В то же время палачи отправляли и более полезные обязанности: они разделывали туши животных, кастрировали собак, чистили тюрьмы, хорошо разбирались в медицине и хирургии. В правовом сборнике «Саксонское зерцало» XIII века они прославлялись за то, что творили «Божье дело».
«Вот так относились в средние века к правонарушителям: пытали, били, душили, — говорит г-н Аулер. — О ресоциализации даже не заикались».
