Так вот, коварству и злобности мозга преступника, вернее, невероятным последствиям, спровоцированным им, Ломброзо посвятил несколько захватывающе интересных публицистических этюдов.
Один из них, названный довольно фривольно - "На то она и кошка, чтобы мышей ловить", - повествует о полной мистики и ужасов переделке, в которую попал киевский сыщик Петр Дудко, пытавшийся вытащить из лап дьявола шестнадцатилетнюю девицу легкого поведения Катю Жмых, промышлявшую воровством на территории Киево-Печерской лавры.
Рассказ свой психиатр начинает с библейского назидания "Сними обувь твою, ибо место, на котором ты стоишь, святое". Поясняет: "Блудят и в храмах, не в силах сдерживать преступные наклонности, проникшие микробами в кровь при рождении. Но хоть и считается, что стыд спасет человечество, не верю этому - в пустой бочке много звона. Дурные наклонности выжигаются только каленым железом, теми стигмами, что впечатывали палачи Древнего Рима разбойникам.
А если люди не желают клеймить, то надприродные cилы смеют, как этим удосужило киевскую вороватую блудницу. Узнав о дьяволиаде ее судьбы, завершившейся просветлением, я растерялся - верить ли? Получил письменное из Киева ручательство, убедившее бесповоротно: ложь иной раз спасительна, но истина спасительнее лжи. Предлагаю разделить со мною эту совершенно потустороннюю повесть".
Сделаем необходимое отступление, касающееся места, где развивались паранормальные события. Итак, Киево-Печерская лавра была основана в 1051 году и прославилась не только шедеврами архитектуры литературы и иконописи, но также подземельями - Ближней и Дальней пещерами - усыпальницами православных святых, вплоть до наших дней отмечаемыми чудотворениями.
Ломброзо, искренний христианин, негодует:
- Распутница, каким-то образом воспользовавшись простосердечием монахов, принялась красть. Уносила она драгоценную утварь. Когда пропажи обнаружились, появился сыщик Петр Дудко, быстро прознавший, в чем соль, и вернувший похищенное. Жмых бежала из заточения, скрывшись в монастыре под видом юноши-послушника. Один из монахов узнал ее и получил от мерзкой удар в сердце хлеборезным ножом. Опять призвали Дудко. Соприкоснувшись с ее фокусами, он поседел в одну ночь.
омброзо описывает события, сопровождая их пространными психологически-психиатрическими комментариями. Лишенные длиннот, события эти выглядят так:
- Сотворив самый тяжкий грех, Жмых схоронилась в Ближних пещерах, неуловимая, шокирующая внезапными набегами в обнаженном виде.
В трапезных, являясь так и внезапно, она легко крала хлеб. Под землей ее не смущало то, что срывала она одежды в близости от усопших святых. Попытавшиеся ее однажды выловить монахивпали в истерику и начали говорить на множестве древних и общепринятых языков, что напомнило римские события 1534 года, когда 80 пречистых девушек из сиротского приюта разом забились в конвульсиях и заговорили на языках, которых отродясь не знали.
Дудко все же настиг Жмых в лабиринтах пещер. Она принялась полосовать себя ножом, открыв потоки крови и делая отнюдь не целомудренные телодвижения. Затем она вознеслась под сводподземелья, покачиваясь там и изрыгая угрозы. Закрытый гроб с телом жертвы ее, выставленный тут же, явил покойника, на мгновение восставшего.
Для сыщика и это было слишком, и то, что он стоял в ее крови. Как в таком состоянии она могла поддерживать готовую оборваться нить собственной жизни - совершенно непонятно. До тех пор, пока не была прочитана молитва, не воскурили ладан, девица находилась под сводом. Ее повлекли на свет. И, как показывал Дудко, что-то упругое мешало идти, словно стена вырастала. На поверхности рясы монахов и его одежда рассыпались пеплом, и долго держались волдыри от ожогов.
Сыщика потрясло то, что тело распутницы стало звонким, как разбиваемое стекло, прикосновения вызывали характерные звуки. Глубокие порезы, казалось, исключающие шанс выжить, исчезли без следа. Их заместили стигматы - зияющие раны как у Спасителя, поправшего на Голгофе смертью смерть. Жмых пораженные чудом священники и полицейские не тронули.
Она онемела 30 лет, обретя нечеловеческую силу, выполняла в монастыре самые тяжелые и грязные работы. По субботам на теле ее открывались "христовы" раны. Тогда, становясь легкой, как перышко, она возносилась, когда на два, когда на три метра, не реагируя на происходящее вокруг.
Умерла грешница Катя в 1901 году. Одни приписывали ей святость раскаявшегося библейского разбойника, другие и мысли о святости не допускали. Дудко, участвовавший в эксгумации ее останков в 1906 году, свидетельствовал, что увидел не труп, а молодую, цветущую, только что уснувшую женщину.
23 апреля 1925 года воинствующий безбожник, секретарь ЦК ВКП(б) Е. М. Ярославский, выступая перед бойцами Киевского гарнизона, язвил:
"В лавре откопали мертвую бабу, не то воровку, не то гулящую. Попы носятся с ней, как черт с писаной торбой, выбивая из трудящихся здоровые ростки атеизма тем, что ее черви не берут. Если разобраться, элементарно все. Куклу портняжную вырядили, насурьмили, нарумянили. Не чудо - обман..."
Вероятнее всего, Ярославский имел в виду нашумевшую историю, связанную со слухами о третьей по счету эксгумации нетленной плоти Кати Жмых. Большевик, конечно, лукавил, ибо знал, что никакой загримированной куклы не было. Факт нетленности фиксировался, что называется, невооруженным глазом. И еще всплыло совсем уж невероятное. Бывший сыщик Дудко, отошедший в лучший из миров в 1910 году, оказался погребенным рядом с раскаявшейся грешницей. И тоже явил собой образец нетленности.
Академик АН СССР, дважды Герой Социалистического Труда А. И. Несмеянов как-то сказал:
"Знать - значит победить. Незнание втискивает в порочный круг неуверенности Вместо перспектив ученый начинает видеть ретроспективы".
Если следовать этой логике, в перспективе феномен Кати Жмых может получить удобоваримое объяснение? Или уже получил? Выдающийся российский ученый В.П. Казначеев полагает, что живое вещество (мы не исключение) - это материальные потоки естественно-природного, космопланетарного содержания, это материализация природного смысла, та самая идеальная материальность, управляемая Высшим, для которой не существует невозможного. К тому же, согласно, воззрениям Циолковского и Федорова, человек прежде всего космический феномен, и только после этого - земной.
