Эти подозрения усилились, когда журналисты, прибывшие в дом одного из них, Рустема Акилбаева, обнаружили постоянно дежуривших там сотрудников местной администрации. Для чего они там находились, выяснить не удалось.
Ощущение таинственности произошедшей на границе трагедии уже второй месяц держит в напряжении казахстанскую общественность. В официальную версию, выдвинутую спустя несколько дней после гибели пограничников, согласно которой 14 сослуживцев и егеря расстрелял, а затем сжег их трупы 20-летний солдат Владислав Челах, в стране мало кто верит.
Сам обвиняемый 19 июня был направлен на экспертизу в казахстанский центр психиатрии, психотерапии и наркологии, которая по закону должна продолжаться 30 дней. Однако вчера стало известно, что экспертиза Челаха продлена еще на десять дней, директор центра Сагат Алтынбеков объяснил это необходимостью изучить новые материалы следствия, полученные только 17 июля.
Затяжка с оглашением результатов экспертизы дала повод родственникам солдата обвинить власти в прямом нарушении законодательства. Подлило масла в огонь и то, что адвокатам Челаха до сих пор отказывают во встрече с клиентом. Адвокаты «хотели посмотреть, живой он или нет, может быть, они что-то с ним сделали и тянут резину, а потом скажут, что он совершил суицид, и все, дело закроют», заявил вчера агентству КазТАГ дед подозреваемого, Владимир Челах.
Недоверие к проводимому властями расследованию усилил рассказ Татьяны Рей, матери одного из погибших пограничников, Дениса Рея. Отчаявшись дождаться обещанных ей 13 июля результатов ДНК-экспертизы останков сына, она позвонила в генпрокуратуру, где ей объяснили задержку «сложными обстоятельствами». Выяснилось, что «останки сильно обгорели, кости рассыпаются в руках, что якобы на сына упал сейф и из-за этого тело сильно обгорело». «Что за сейф, и почему такая уверенность, что он упал на моего сына, ведь, по словам Челаха, которого сейчас обвиняют, он убил его вторым, в коридоре!» — недоумевает несчастная мать.
Подобных странностей вокруг трагедии на погранпосту «Арканкерген» становится все больше. Уже подтверждено, что обнаруженных там останков меньше, чем должно быть в случае гибели 14 человек. Более того, общественный защитник Челаха Василий Резван сообщил, что эксперты «не могут даже определить, кому принадлежат некоторые останки — мужчине, женщине или животному».
При этом, как заметил в интервью «МН» известный казахстанский правозащитник Евгений Жовтис, «весьма странно, что следствие не опровергает все эти предположения, такое впечатление, что расследование зашло в тупик». «Это усиливает впечатление, что власти что-то скрывают», — говорит Жовтис.
Вчера стало известно, что президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, заявивший, что он взял под личный контроль расследование трагедии на границе, «ушел в краткосрочный отпуск».
20-летний уроженец поселка Индербор Атырауской области Мейрхан Именов — один из 14 пограничников, объявленных сгоревшими на пограничном посту «Арканкерген». Его отец, Сагындык Именов, 3 июня ездил в Астану на анализ ДНК, однако результатов экспертизы до сих пор нет.
В Астану я ездил вместе со вторым сыном, Нурсултаном. У меня, Мейрхана и Нурсултана одна группа крови. Однако, видно, этого оказалось мало: 22 июня приехали к нам домой и у моей жены взяли кровь на анализ. Однако скоро уже прошел месяц, а результаты неизвестны, — говорит Сагындык Именов.
Задержка с результатами экспертизы усилила подозрения и без того обеспокоенной семьи. Отец пограничника вспоминает, что ему уже приходилось для спасения сына Мейрхана сдавать кровь, когда тот 20 лет назад родился семимесячным недоношенным ребенком. По словам Сагындыка Именова, неразумно требовать кровь от матери, если по крови отца, совпадающей по группе с кровью сына, не могут выяснить, их ли это сын.
— С затянувшимся молчанием о судьбе нашего сына у нас возникают мысли, что здесь что-то неладное. Почему мы не можем получить конкретный ответ? Районный комиссариат ответить ничего не может, только ссылается на то, что «наверху им ничего не говорят». В областном департаменте КНБ и военной прокуратуре говорят, чтобы подождали результатов экспертизы. Наше терпение уже кончается, — говорит Сагындык Именов.
Талгат Бекбергенов, военный прокурор Западного региона, говорит, что не занимается этим делом, поэтому ничего не знает. Он попытался скрыть, что 22 июня лично ездил брать кровь на анализ у Айгуль Именовой — матери пограничника.
После настойчивого вопроса корреспондента Азаттыка прокурор ответил:
— Я ведь не эксперт, я только взял кровь и отправил. Есть специальная группа, которая этим занимается, у них и спрашивайте.
Сагындык Именов говорит, что во время его поездки в Астану военные не хотели показывать тела погибших их родителям.
— «Не покажем, потому что там не на что смотреть — всё сгорело дотла», —сказали они. Нас, родителей из Атырау, было четверо. Мы отказывались сдавать кровь, пока не показали тела наших детей. Когда зашли в морг, увидели тела не 14, а всего лишь восьми человек, разложенных по частям. Некоторые кости были совсем старые — мы же в состоянии это различить, — говорит Сагындык Именов.
Собравшиеся родители попросили дать возможность поговорить хотя бы с командиром. Однако встретиться с ним не дали, сказав, что его перевели на другую работу, говорят в семье Именовых.
Результаты анализов других родителей, которые ездили в тот раз в Астану вместе с Именовыми, были готовы через пять дней. Сагындык Именов говорит, что сам узнал о том, что тело его сына еще не опознано. Родители других атырауских пограничников позвонили ему и сказали, что получили известие: везут еще четыре тела.
— «Что это за отношение?» — спросил я, позвонив в пограничную службу города Атырау. Сотрудник погранслужбы, майор по имени Мурат, сказал: «Саке, не обижайтесь, вашего сына нет — забыл вам об этом сказать», — рассказывает с дрожью в голосе Сагындык Именов.
Семья Именовых уверена, что областной департамент КНБ не дает никакой информации из-за Астаны.
— Может быть, моего сына продали. Один Аллах знает. Возможно, его завтра специально убьют и привезут, сказав, что погиб. Как бы то ни было, мой сын стал жертвой какой-то игры. Судя по тому, что наверху ничего не говорят, всё дело в Астане, — говорит Сагындык Именов.
