Заседание для тех кому не все равно - №18

Специалисты, занимающиеся феноменом «хомо ферусов», задаются закономерным вопросом: почему волк, схватив ребенка, тут же не съедает его, а несет в свое логово? Один из предполагаемых ответов: если на момент похищения младенца волчица ощенилась, заботливый отец четвероногого семейства обязательно потащит добычу в логово — на обед волчице с волчатами. А там беспомощный плачущий ребёнок может пробудить у волчицы инстинкт материнства.
( Collapse )

Волчата обретают самостоятельность примерно через год после рождения, после чего покидают логово. Но человеческий младенец, усвоив повадки голодных щенков, способен побуждать приёмных родителей кормить его и дальше, в течение нескольких лет подряд.

В начале XIX века в Национальный институт по проблемам глухонемых в Париже был доставлен мальчик, найденный в волчьем логове близ Авейрона. Ребенок, предположительно двенадцати лет, лакал воду из миски, отказывался от любой пищи, кроме сырого теплого мяса, кусал всякого, кто подходил к нему близко или неосторожно поворачивался к нему спиной, ночами рычал, а днем похрюкивал и выл.

Наставником, врачом и учителем мальчика стал ученый Жан Марк Итар, который, считая, что где-то в глубине этого дикого рычащего существа таится человек, назвал его Виктором и разработал длительную программу занятий, с помощью которой надеялся вернуть ребенку человеческий облик.

Однако месяц проходил за месяцем, а особого прогресса не наблюдалось. Виктор мог спокойно сидеть, уставясь в пустоту и даже не вздрагивая от выстрела в трех метрах от себя. Но в то же время мгновенно реагировал на хруст ореховой скорлупы.

Убежденный в том, что чувствительность ребенка отнюдь не нарушена, а просто притупилась, Итар стал заниматься с мальчиком, включив в программу упражнения, которые, по его мнению, стимулировали бы развитие индивида и помогли бы проникнуть в его сознание, вывести из состояния скрытности и замкнутости.

Каждый день в течение десяти лет Виктора щекотали, купали попеременно в горячей и холодной воде и массировали. Понемногу в нем развились кое-какие коммуникативные черты.

«Он больше не кусает меня, когда сердится, — рассказывал Итар. — Вместо этого он кусает свои руки, пока его сознание приспосабливается к новым восприятиям. Он обнимает меня, когда радуется. Укусы на моей шее и щеках не более чем щипки. Думаю, он делал это непроизвольно, как часто бывало, когда он расслаблялся. Если бы только я мог разглядеть в его глазах нечто человеческое».

Но все надежды ученого, в конце концов, рассыпались в пух и прах. Хотя Виктор и не повторял своих прежних детских выходок, он, уже тридцатилетний молодой мужчина, отчаянно рыдал, когда его учитель на несколько месяцев уехал в командировку. Его и без того слабые речевые способности совсем притупились, он проводил все дни в одиночестве, сидел на корточках, разглядывая стены или вообще потупив взор.

Итар, сильно раздосадованный таким поворотом дела, перешел к более жестким методам воздействия на человека. Щекотку заменила современная шокотерапия, контрастные ванны — парная и лед. Но и это не подействовало.

Почти за 30 лет, что Виктор находился в институте, он никогда не проявлял интереса к женщинам, обращался с детьми, как цивилизованные люди обычно обращаются со щенками, и никогда не пытался сбежать. Он умер в 40 лет, так и не найдя контакта с людьми и оставшись загадкой для ученого, который провел с ним практически всю свою жизнь…

Во всех описанных выше случаях (кроме истории Марины Чэпмен) дети, попавшие к животным, очень быстро перенимают все их повадки, напрочь забывают человеческую речь и практически всегда воспринимают людей как потенциальных врагов.

Попав в цивилизованное общество, Маугли так и не становятся нормальными людьми. Их словарный запас беден, походка не очень тверда, и для быстроты движения они инстинктивно встают на четыре конечности…